|
||||||||||||||||
| ДНЕВНИК НЕСОСТОЯВШЕГОСЯ УБИЙЦЫ | ||||||||||||||||
| "...Глухие душные комнаты, бесконечные коридоры, заставленные мебелью, которая вдруг прорастала гигантскими колючками; спиральные лестницы, винтом уходящие в непроглядный мрак узких колодцев; зарешеченные подвалы, набитые копошащимися телами, между которыми выглядывали болезненно неподвижные лица, как на картинах Иеронима Босха, - это больше походило на бредовую фантазию, чем на реальные миры". "Фрагмент из Стругацких - единственное, что отображает мое состояние во время приступов, - признается герой сегодняшней публикации и тут же добавляет: - Отображает отчасти".
В редакцию обратились его родственники. Признаться, это было странное обращение: хоть люди и упирали на то, что "временами жизнь их сына превращается в ад", но не требовали наказать виновных. Да и есть ли они, виновные?.. Андрею (назовем его так) 40 лет. На нашу с ним встречу он, как сам выразился, пришел со "стандартным набором семьянина": детская коляска, жена, собака. Мы гуляли по парку и долго спорили: когда зацветают фруктовые деревья - перед Пасхой или как? Временами обывательский треп нарушала докучливая "Motorola", в которую Андрей произносил непонятные слова, на что супруга по-одесски замечала: "Ой, что вы хотите - системный администратор. Даже по выходным покоя не дают. А когда они со старшим сыном обсуждают какие-то там винчестеры, я вообще ничего не понимаю". Но два раза в год идиллия нарушается, а телефон приходится отключать. У Андрея диагноз - маниакально-депрессивный психоз (МДП). "В период обострения страдающие МДП жалуются на тоску (гнетущее чувство безысходности, душевную боль, щемящее ощущение в области сердца) и безразличие ко всему тому, что раньше доставляло удовольствие. Они заторможены, иногда обездвижены, сидят в одной позе или лежат. Выражение лица скорбное и печальное. Будущее кажется бесперспективным, а жизнь - не имеющей смысла. В таком состоянии могут возникать мысли о самоубийстве или даже убийстве кого-либо из близких, которые нередко претворяются в жизнь", - говорится в Медицинской энциклопедии. Там же объясняется и причина, приводящая к такому состоянию, - нехватка серотонина, иначе говоря, гормона счастья, вырабатываемого гипофизом. Каждая из статей, перелопаченных мною в Интернете, от научной до популярной, заканчивалась неизменной фразой: "Природа возникновения болезни не изучена". То есть наследственность, возраст и образ жизни оказывались ни при чем. Другими словами, от МДП не застрахован никто. "Кстати, сейчас у меня обострение, - признался Андрей, но предугадав мою реакцию, экстренно пояснил: - Просто при современных возможностях медицины МДП протекает незаметно. Есть два вида лекарств. Первые, снотворные, выбивают тебя из действительности, так что приступ проходит незамеченным. Вторые же и подавно позволяют человеку вести нормальный образ жизни: ходить на работу, общаться с окружающими - вот как сейчас. Но главное… эти лекарства не позволяют реализовать те замыслы, которые роятся в голове на пике обострения - совершить самоубийство или…". Возникла пауза. С опаской и, вероятно, не в тему я предположила: "Значит, надо все время принимать эти лекарства?". "Вот! - оживился Андрей. - Загвоздка лишь в том, как достать рецепт. Только не подумайте, что я имею в виду "достать из-под полы" или без подписи главврача - я говорю о цивилизованном способе приобретения, а он-то и доставляет массу издевательств и массу мучений". Вряд ли бы до меня дошел смысл сказанного, если бы на следующий день мы не отправились за этим рецептом. Именно там, в диспансере, я наконец поняла, что осенне-весенние обострения - это не из анекдотов. Потому что очередь в кабинет врача была километровая. Каждый район, а их у нас с некоторых пор четыре, обслуживают два специалиста. Правда, под четырьмя фамилиями висели объявления: "в отпуске", "в военкомате", "на участке" и "выходной", вследствие чего Андрей задался вопросом: "А что же делать их пациентам?". "Неужели так страшно?" - опять не в тему поинтересовалась я. "Вот здесь все написано, - он передал мне тетрадь и предупредил: - Не бойтесь, это не бред сумасшедшего: я не довожу себя до состояния безумия. Правда, чего мне это стоит… Впрочем, об этом здесь тоже написано - хотите, напечатайте в газете". А потом мы ждали приема. Ждали час, ждали два… От нечего делать изучали надписи на стенах вроде "сдачи мочи" и "правил поведения при захвате диспансера террористами". Иногда из очереди к нам подходил подросток, весело подпрыгивал, делал "козу" и говорил: "У-гу!". Прием закончился, когда перед нами стояло еще несколько человек. Для меня это было просто потерянное время. А для Андрея и ему подобных... Только потом я поняла, зачем он оставил мне свой дневник. "…Первый приступ случился у меня в семь лет после ветрянки. С тех пор все о своей болезни я узнавал сам (из медицин-ских справочников, журналов и Интернет-форумов, в которых общаются люди с таким же диагнозом) - только не от психиатров! Но стоит ли обвинять их в этом? Наверное, нет. Ведь объяснить что-то другому можно лишь при условии, что сам переживал подобное. Вы же поймете, если я скажу, что у меня болит зуб? А как может объяснить свое состояние шизофреник? Сказать, что во время приступов физический мир отвратителен до ужаса и так же отвратительны все окружающие меня люди?.. Но в этом не будет и сотой доли того, что приходится переживать мне…" * * * "…Даже у физических страданий есть предел - болевой шок, забытье, кома. В моем случае этот предел безграничен, и я не знаю, что ждет меня внизу за очередным витком лестницы, у которой может не оказаться последней ступеньки… Чертов серотонин, гормон счастья. Его нехватка наблюдается у наркоманов в момент ломки. Только наркоман знает причину своего состояния, а мне она неизвестна…" * * * "…Вычитал в учебнике по судебной психиатрии термин "расширенное самоубийство". Это когда человек во время приступа убивает членов своей семьи, включая детей, а затем накладывает руки на себя. Семь лет назад нечто похожее было и у меня. Мир показался тогда таким черным, что я подумал: любимым жить совершенно незачем. Я хотел убить свою жену. Помню, как покупал ножи и прятал их под кроватью, а потом, когда Ленка уходила на работу, старательно их натачивал. Я даже подыскал безлюдное место на склоне моря, где мысленно проиграл, как именно ЭТО будет происходить… Я этого не сделал. Много раз задавал себе вопрос: почему? И пришел к вот какому выводу. Я постоянно читаю о своей болезни. Более того, и я, и моя семья посвятили ее изучению всю жизнь. Поэтому, когда меня окатывает очередная черная волна, я понимаю, что это просто химические процессы в мозгу, которые, если переждать, если пить таблетки, пройдут. Но что в таких случаях думает какой-нибудь слесарь с интеллектом "чуть-чуть", я не знаю. Во всяком случае, сводки преступлений, совершенных пациентами психдиспансеров, приходится читать постоянно…" * * * "…Во вторник меня прихватило на работе. Пришлось в очередной раз прикинуться, что у меня сердечный приступ. Врачам я все объяснил в машине "скорой помощи". Начальник в курсе, какой у меня диагноз. Он первый человек, который не уволил меня, узнав, что к чему… А на свою трудовую книжку я все-таки не налюбуюсь - очередной приступ, и больше полугода я не задерживался нигде. Увольняли, ведь в глазах среднестатистического гражданина я просто сумасшедший, который может снять штаны в людном месте, пройтись колесом, укусить- ну, или что они там себе думают о пациентах ПНД…" * * * "…Больше никогда не пойду к психологу. Насмотревшись американских фильмов, я тоже представлял себе этого дивного человека сидящим в комфортной светлой комнате: он предлагает прилечь на мягкий диван, ставит тихую медитативную музыку, заводит задушевный разговор… Эх, не видали вы наших психологов! В приемном коридоре роится толпа, как в жэке. Если повезет, можно присесть на сиденья из допотопных трамваев, наваленные на полу. В кабинете стоят четыре стола, за которыми сидят, собственно, они - "врачеватели душ". У каждого пациент. Вот только вместо задушевного разговора вопросы вроде "сколько раз в день у вас бывает стул?". Справа мальчик, у которого выпытывают, "как часто он мочится в постель?", а слева столетний дед, у которого почему-то спрашивают, занимается ли он сексом. Иногда ответы путают и записывают их в чужую историю болезни. Не знаю, может, это и есть терапия души, но большинство пациентов выходит от психологов с опущенной ниже плинтуса самооценкой…" * * * "…Я чувствую приближение приступа. Надо идти к врачу за рецептом. На приеме, как в милиции, - есть хороший психиатр, а есть плохой. Попадаю на смену хорошего. Это очень плохо, так как очередь километровая. В очереди кто попало: шизофреники, алкоголики, люди, которым просто нужна справка для получения водительских прав, бабки-маразматички, ну и такие, как я, - с МДП. Поэтому я все время нахожусь в напряженном состоянии: кинутся - не кинутся, убьют - не убьют. На дверях шутливое с точки зрения медперсонала объявление: "Своими жалобами вы ухудшаете свое положение". Передо мной 10 человек. У терапевта эта очередь пробежала бы и глазом не успеешь моргнуть. Эти же… Каждый как минимум проведет в кабинете час. По опыту знаю. Жду. Ведь мне нельзя без таблеток! Мне завтра на работу!.. Мне завтра заказ сдавать!.. Прямо передо мной без очереди в кабинет вламывается ветеран: "У меня льготы!". Мне, правда, трудно представить, о каких льготах можно говорить в психдиспансере… Так как в течение 25 минут врач объясняет деду важность того, чтобы тот назвал свою фамилию, иначе медицинскую карту нельзя будет достать, а дед стоически не понимает, на прием я не успеваю. Но это был только первый день…" * * * "Второй день. Врача нет - врач дежурит по городу. Но я пока что еще держусь - несколько часов еще смогу без таблеток. Не то что тот мужик в кашемировом пальто. Вышел из джипа, голдяк на пальце, духи. Крутой. Но эти глаза!.. Его всего трясло - я-то знаю, что так бывает только во время приступа. Помню, еще подумал: "Если такой крутой, то почему не пойдешь к своему такому же крутому и высокооплачиваемому частному психиатру?". Но потом - Семен Семеныч! - частным у нас может быть кто угодно (стоматолог и проктолог), но только не психиатр! Зачем государству терять монополию на выписку "красных" рецептов? Даже если ты крут и богат, волен ворочать недвижимостью и откупаться от следствия, а все равно остаешься зависимым от районного врача, у которого "обход" или который "в военкомате"… Не знаю, что было с этим мужиком дальше. В его состоянии он мог просто выбежать из поликлиники, сесть в джип и приказать водителю: "Рули в витрину, не то застрелю!" Мог. А на прием я опять не попал". * * * "Третий день. Хоть прием и начинается в 9 утра, занимаю очередь в 8, но передо мной уже толпа. Все смотрят друг на друга с опаской, все друг друга боятся: не знают, что ожидать от самих себя, - такие же бедолаги, изнывающие без таблеток. Рядом сидит лысый мужик в шрамах, изредка встает со своего места, приседает передо мной на корточки и пристально смотрит в глаза. Иду в туалет. Он за мной. Останавливаюсь ("как бы чего не вышло"), возвращаюсь назад. Он за мной. Слава Богу, заходит в кабинет. Прием опять заканчивается. Точно так случается и в очереди к терапевту. С одной лишь разницей - больные гриппом не пойдут убивать людей". * * * "Четвертый день. Очереди не было. Преисполненный любовью к своему психиатру, вбегаю в кабинет. Прошу хотя бы снотворное. Меня успокаивают, улыбаются: "Зачем снотворное, выпишем вам таблетки, которые вы принимаете много лет, и все пройдет". Вот он, вот - уже готовый рецепт. Осталась только самая малость: тиснуть печать и заполучить подпись главврача. Однако врача вместе с печатью и подписью не оказывается на месте. Меня просят подождать. Не выдерживаю. Иду туда, куда предпочитают ходить только наряды милиции, - к торговцам "химией", живущим в моем дворе. У них нет очереди и "подождать" они тоже не просят, а просто забирают у меня список лекарств и обещают "пробить почву". * * * "Пятый день. Покупаю лекарства у "представителей криминалитета", причем сразу на год вперед. Переплачивая за каждую упаковку в пять раз. Тем самым я нарушил закон. Теперь я виноват в том, что купил препараты, которые спасли меня от непо-правимого. Виноват в том, что остался в живых. Виноват в том, что в живых остались мои близкие. Теперь за то, что я никого не убил, меня могут судить и посадить в тюрьму…" …Есть такое понятие "Стокгольмский синдром", ныне широко используемое в психологии. Стокгольмским синдромом называют необъяснимую симпатию заложника к террористу. Вам это ничего не напоминает? Например, больного, зависящего от врача, которого может не оказаться на месте. Равно как и врача, зависящего от министерских "забаганок", - или вы думаете, что медперсонал самолично выдумал абсурдное штатное расписание, при котором один психиатр вынужден принимать тысячи больных? Как-то не верится, что люди в белых халатах получают удовольствие от вида пациента, бьющегося в эпилептическом припадке только потому, что очередь слишком длинная - до него не дошла, и он не смог вовремя получить медицинскую помощь. Загляните в Интернет, почитайте прессу, и вы поймете, что такая проблема наблюдается по всей Украине. Только о ней почему-то умалчивают - ни "круглых столов" на эту тему, ни конференций, ни бегущей строки в теленовостях. И на всем этом фоне гордо реет принятый в 2000 году Закон "О психиатрии", предусматривающий, что лечение психиче-ски больных (даже буйных, даже социально опасных) дозволено только в том случае, если они дадут на оное письменное согласие. Неудивительно, что от этого закона стонут врачи психбригад, которым десятки раз приходится выезжать по одному и тому же адресу: психа в дурдом, а он обратно, так как считает себя здоровым и подписывать ничего не желает. В то время как адекватным, контролирующим себя людям, которых Бог обделил "гормоном счастья", приходится это лечение вымаливать, выцарапывать. Результат? Чего только стоит прошлогодняя трагедия в Измаиле, когда некая, вовремя не получившая медпомощь женщина вырезала многодетную семью. А месяц спустя психически больная одесситка зарезала своего ребенка. И это только самые нашумевшие случаи, когда жертвами были дети. А ведь на самом деле, как справедливо заметил автор дневника, о сводках преступлений, совершенных психически больными, приходится читать постоянно, чуть ли не каждую неделю. Здесь есть над чем задуматься. И в первую очередь чиновникам от здравоохранения. Если их, конечно, не устраивает ситуация, когда - бац! - и нет больше ни детской коляски, ни жены, ни собаки… :::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: Татьяна ГЕРАЩЕНКО (http://www.time.odessa.ua) |
