|
||||||||||||||||
| ОДЕССКИЙ ОПЕРНЫЙ: МЕЖДУ ПРОШЛЫМ И БУДУЩИМ | ||||||||||||||||
| Одесский театр оперы и балета, построенный в последней четверти
XIX века, отнесенный к мировым шедеврам театрального зодчества, не имеющий себе равных в мире, на сцене которого считали за честь выступать артисты мирового уровня, среди которых были и Ф.Шаляпин, и Л.Собинов, разрушается. Судьба его плачевна и очень напоминает Пизанскую башню. Но если Пизанская башня падает уже не одно столетие, и ее спасением занимается правительство Италии, то Одесский оперный, предоставленный сам себе, разрушается с катастрофической скоростью, исчисляемой не столетиями и даже не десятилетиями, а годами. Начало трагедии отстоит от нас на полстолетия и связано с повышением уровня грунтовых вод в городе из-за пришедшей в негодность ливневой канализации и сквозной тотальной коррозии внутригородской водопроводной системы, из которой уже не одно десятилетие под город уходит до половины из подаваемых в него 750 тысяч кубометров воды в сутки. Проблему подтопления города решали методом латания дыр и умолчания... чтобы не волновать лишний раз жителей города. В итоге треть территории города в конце концов оказалась фактически на плывунах. Следствием чего явились участившиеся случаи проседания и разрушения домов, и с каждым годом таких падающих домов становится все больше. В середине 60-х годов, когда только-только обозначилось неравномерное проседание грунта под оперным театром, правительство СССР нашло необходимые средства для укрепления фундамента, ремонта и реконструкции театра. Спустя сорок лет, при неимоверно больших разрушениях, обусловленных набирающим силу деструктивным процессом подвижки грунтов, увеличении объема спасательных работ и связанных с этим затратами, чтобы хотя бы приостановить катастрофический процесс гибели уникального здания, денег найти не могут. Подъем грунтовых вод — очень распространенная болезнь, поразившая почти все крупные города Украины. О последствиях таких подтоплений можно судить по сообщениям подобных тому, как в Днепропетровске провалился под землю целый микрорайон, аналогичные сообщения приходят и из западных регионов Украины. Проблемы, связанные с этим рукотворным бедствием, обычно считают «ЧП районного масштаба» и привычно переадресуют местным администрациям. Так собственно правительство Украины и поступило в случае с Одесским оперным театром, полагая, видимо, что коль одесситы в свое время смогли построить на свои деньги этот уникальный театр, то ремонтом, сохранением уникального здания должна заниматься одесская мэрия за счет городского бюджета. Пагубность такого подхода становится особенно очевидной в отношении памятников общенационального достояния, к которым и принадлежит Одесский оперный театр, являющийся действующим шедевром театральной архитектуры, значащийся и в реестрах ЮНЕСКО. Театр уже давно стал достоянием народа Украины, о чем, кстати, свидетельствует соответствующая доска на стене театра, а потому прямую ответственность по закону за сохранность государственного памятника архитектуры мирового значения, того, что нам досталось в наследство от прошлых поколений, несет в первую очередь именно правительство. Ситуация вокруг театра сейчас складывается такой же, как ранее в отношении всего промышленного комплекса страны, доставшегося нам от бывшего СССР. Заводы, фабрики, далеко не отсталые, оснащенные современным импортным оборудованием, были остановлены, а затем разграблены, разрушены, приватизированы, о былом промышленном потенциале напоминают сейчас только остовы поруганных зданий. Но если к заводам у руководящей элиты бытует отношение, как проклятому ненужному и вредному наследию советской империи, то в чем оказался виноват перед ними Одесский оперный театр? Кому он угрожал своим отнюдь не военным потенциалом? Почему и за что театр тоже обрекли на слом по отработанной за минувшее девятилетие незалежности схеме?! Попытки одесских городских властей удержать здание театра от разрушения собственными силами закончились плачевно. Метод добровольных пожертвований, избранный для забивания именных свай под фундамент рушащегося театра оказался на поверку мыльным пузырем и рассчитан не на действенную помощь театру, а на телевизионную рекламу и показуху зажимистых залетных толстосумов и политиканов разных мастей. Центральные власти остаются безучастными и глухими на все призывы о помощи, несущиеся из южной Пальмиры. С «отца городов русских», града Киева, слышится сигнал «автоответчика» — «Спасение утопающих — дело рук самих утопающих». А театр рушится, за пять последних лет часть здания просела на треть метра! Осталось совсем немного времени, до полного разрушения здания. Что тогда? Поставим на его руинах еще один памятный деревянный крест с надписью, повествующей потомкам, чьих рук это действо, что это наше поколение не уберегло от разрушения один из немногих на нашей земле мировых шедевров? Но разве кому-то от этого будет легче, оплакивая усопшего на его могиле? И что, после этого бросимся создавать очередной фонд пожертвований для поднятия из руин рухнувшего храма искусства? Все упирается, как всегда, в отсутствие все тех же злоклятых денег у державы, и это, действительно, так. Потому, естественно, возникает вопрос — где деньги взять, как некогда вопрошал известный бард в своей песне. Но деньги, вероятно, все же есть, вопрос заключается в ином, на что и как они тратятся. В связи с этим можно обратиться к вопросу городского строительства в последние годы. Начнем с церковно-строительного бума, охватившего всю страну. В Киеве взялись за восстановление некогда разрушенных церквей. На Подоле раскопали фундамент церкви Богородицы Пирогощи и в лучших традициях стахановского почина восстановили ее. Стоит она на Контрактовой площади, унылая и безлюдная. Воздвигли новодел Михайловского Златоверхого собора на Софийской площади. Взялись восстанавливать взорванный Успенский собор на территории Киево-Печерской лавры ударными темпами. Известно, что в разгар строительства Успенского собора разразился острейший дефицит государственного бюджета. И правительство вынуждено было пойти на урезание льгот пенсионерам, за счет чего сэкономили государственной казне 200 миллионов гривен. Тогда же и армия недополучила 200 млн. гривен, предназначавшихся на содержание личного состава. И в то же время в интервью СМИ государственные мужи с гордостью заявляли, что на восстановление собора изыскано 250 млн. гривен ($100 млн.) и строительство завершится в срок... Не касаясь нравственной стороны вопроса по изъятию у нищих пенсионеров 200 миллионов гривен, в то же время, тратя на восстановление только одной церкви $100 миллионов, невольно задаешься вопросом: а для чего собственно затеяно восстановление церквей в это отчаянное время? Я далек от мысли, что, восстанавливая церкви за счет нищего народа, кто-то и впрямь рассчитывает на искупление собственных грехов, в то же время сомнительно, что строительство церквей таким способом будет служить консолидации народа Украины вокруг какой бы то ни было идеи, в том числе идей государственности. Действующих церквей достаточно, и они отнюдь не переполнены прихожанами. Сказывается и то, что церкви надо восстанавливать, вкладывая в это свою веру и душу, а те, кто этим сейчас занимается, прежде всего, и отличаются бездуховностью, личной корыстью, амбициями, потому от их деяний и веет святотатством и безбожием. Строительный церковный бум имеет негативные последствия прежде всего для самой Церкви. Не секрет, что на восстанавливаемые здания претендуют разные религиозные конфессии, и это в свою очередь вызывает не консолидацию ветвей Украинской церкви, а их разобщенность, противостояние, непримиримость и озлобление прихожан. Ярким свидетельством тому служат недавние события во время освящения восстановленного Успенского собора в Киево-Печерской лавре. Не могут считаться благими намерениями и другие виды капитального строительства, как, например, реконструкция Крещатика. Строители 50-х восстановили Крещатик добросовестно, во всяком случае, его реконструкция могла быть отложена на десяток лет, как, впрочем, и замена асфальта на Софийской площади по цене 750 гривен за квадратный метр, сопоставимой с полугодовой зарплатой санитарки, медсестры или полуторогодовой пенсии ветерана труда. Таких впечатляющих примеров транжирства средств можно привести из новейшей истории Украины сколько угодно, в том числе и реконструкцию дворца «Украина». Он что, падал? В процессе реконструкции уничтожали добротное оборудование, отделку, коммуникации, которые, по заявлениям специалистов, могли служить сотню лет, заменяя их на импортные, папьемашевского качества по цене золотых. И заметьте, этот дворец никогда не был ни символом, ни визиткой Украины и уж тем более не представлял ни исторической, ни художественной ценности. Его реконструкцию затеяли, как и восстановление Успенского собора на фоне рушащегося Одесского театра, ветшающих школ, больниц. Поднимать руины и не сохранять существующее, что может быть более бесхозяйственным и безнравственным?! Начав с того, что судьба Одесского оперного это общегосударственное дело, сказав, что Одессе сегодня в одиночку не справиться с этой бедой, я не могу высказать упрек не только в адрес правительства Украины, Киева и других городов, но и прежде всего самих одесских властей, страдающих той же строительной болезнью, что и их киевские собратья, правда, масштабы у провинциалов поскромнее. Но они тоже устелили Дерибасовскую керамической плиткой по цене сопоставимой ну не с золотой, а серебряной, уж точно, навели лоск на зданиях Дерибасовской. А чего стоила реконструкция морского вокзала! Просто захотелось осовременить морвокзал. Воздвигли там и церковь, своим видом, кстати, больше смахивающую на дискотеку. Думается, что временщики, оказавшиеся в креслах городской думы, если бы не на словах, а на деле, искренне любили свой город, занялись бы в первую очередь не показушной реконструкцией морвокзала, установкой памятников и переименованием улиц, строительством еще одной церкви на Соборной площади, а действительно использовали бы часть выделенных средств на спасение гибнущего шедевра. Как впрочем, и $100 миллионов, истраченных только на Успенский собор, могло бы с лихвой хватить на сохранные работы не одного памятника истории и культуры. А пока время идет, неумолимо приближая нас к роковой развязке в затянувшейся трагедии Одесского театра оперы и балета. Дискуссии «эскулапов» у постели тяжкого больного, вошедшего в кризис, продолжаются. """"""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""" Анатолий МЕЛЬНИК ОДЕССКИЙ ОПЕРНЫЙ: МЕЖДУ ПРОШЛЫМ И БУДУЩИМ На реставрацию Одесской оперы за десять лет потрачено 120 миллионов гривен, при этом выполнено только чуть более 60 процентов запланированных работ. Через год театру "стукнет" 120 лет, и по-настоящему праздничным этот юбилей не получится. В 1925 году здание горело, тогда огонь полностью уничтожил сцену с декорациями, повредил лепнину, живописные плафоны, бархат и позолоту, отделку лестниц и коридоров. Уже через год все было восстановлено! Активные одесситы открыли в банке счет для пожертвований, в театрах, клубах и парках были организованы сборы средств. Конечно, тогда не приходилось укреплять фундамент, как в наши дни. Но и время было нелегкое по сравнению с нашим, а темпы реставрации — ошеломляющими. В то время как для окончания восстановительных работ требуется свыше 75 миллионов гривен, Министерство финансов Украины пообещало выделить на нынешний год только 20 миллионов, да и те не поступают. Инфляция опережает запланированные объемы финансирования, увеличена средняя зарплата в строительстве, дорожают материалы, дорожает труд. Того гляди, придется часть работ начинать сначала… Как бы ни было больно и обидно, приходится признать: и в 2007 году открыться после реставрации Одесский академический театр оперы и балета не сможет. Сегодня это совершенно очевидно любому, кто ступит ногой на сцену. Три года назад здесь планировалось "со дня на день" установить противопожарный занавес, и даже не один. Старый, сорокатонный, деформировал здание, его сняли, но потом чуть не сгорели. Должны были быть установлены два занавеса весом по десять тонн, изготовленные из современных негорючих материалов. Один должен был отделять зрительскую часть от закулисной, другой хотели установить над складами декораций. Но и теперь занавесов нет, сцена перегорожена металлическими лесами и щитами, пол совершенно разбит. Весь прошлый год реставрационные работы не финансировались, в нынешнем вместо обещанных 20 миллионов поступило только два — не будет театр открыт в очередной установленный срок, не будет… Разводит руками директор театра Владимир Палиенко, работающий в этой должности последние полтора года: ну что можно поделать?.. После реставрации здания в целом можно было бы поискать помощи у меценатов, богатых предприятий, коммерческих структур, банков, портов, создав попечительский совет. Этот совет мог бы помогать с выпуском спектаклей, реставрацией, закупкой и настройкой инструментов, пошивом костюмов, ремонтом театральной техники, органа, приглашением гастролеров, интересных постановщиков. Но об этом пока даже мечтать рано. А что говорить о нынешней творческой жизни труппы, когда театр давным-давно отрезан от своей базы? Думалось, переезжать приходится на короткое время, оказалось — на годы. Балетные спектакли идут на сцене театра музыкальной комедии имени Михаила Водяного, оперные — на сцене Украинского музыкально-драматического театра имени Василя Василько. Старожилы вспоминают, что в 1960-е, когда проходила первая крупная реставрация театра, Опера почти полностью переехала в Украинский театр. Речи не может быть о том, чтобы повторить этот опыт, однако, сегодня спектакли со всеми декорациями и костюмами, персоналом и актерами заполняют помещения дружественных театров, у которых, конечно же, и своих проблем полно. Хорошо еще, что директор Украинского театра Валентина Прокопенко нашла возможным не брать с Оперы ни плату за аренду, ни даже компенсацию за коммунальные услуги. Вдобавок ко всему коллектив театра оперы и балета находится во власти жгучей интриги. Части труппы не по душе нынешний директор, и сегодня несколько человек мечтают вернуть на эту должность прежнего, дирижера Василия Василенко ("Человек творческий, а Палиенко — чиновник, служил одно время заместителем мэра Боделана…"). Их желание поддерживают, что очевидно из материалов переписки с вышестоящими инстанциями, начальник управления культуры и туризма Одесской облгосадминистрации Юрий Кузнецов, председатель Комитета по вопросам культуры и духовности при Верховной Раде Лесь Танюк. Только ведь не в перемене мест слагаемых дело, не в ротации кадров руководящего состава. Разве Василенко в мгновение ока раздобудет нужные для завершения реставрации миллионы? Фантом бывшего директора не дает покоя, в частности, солистке оперы Валентине Петренко, ознакомившей меня с перечнем зловещих преступлений директора нынешнего. В этом списке — хранение костюмов в неприспособленных помещениях. Будучи сваленными в мешки, костюмы мокнут под дождем, покрываются пылью и плесенью, гниют. Остается предположить, что Василенко, будь он водворен в прежнее кресло, немедленно удастся найти средства на ремонт производственно-технического комбината на Садиковской, куда театр перевез, как считалось, на короткое время костюмы и декорации, главным образом — уже списанные, например, к спектаклям "Коммунист", "Гибель эскадры", "Петр I". Палиенко, во всяком случае, просил у облгосадминистрации — пока безуспешно — средства на ремонт хотя бы кровли комбината. Казалось бы, списанное проще выбросить да сжечь. Но у рачительного хозяина все в дело идет, и костюмеры с бутафорами периодически возрождают к жизни какой-нибудь фрагмент, чтобы использовать в идущем спектакле. Ведь на постановочные расходы в нынешнем сезоне ни один одесский театр не получил ни копейки! А спонсировать постановки меценаты готовы, если их логотипы разместятся на фасаде прославленного здания, ни больше, ни меньше. Так что круг замыкается… Прежде премьеры выходили чаще?.. Ну и не все были одинаково удачны, мягко говоря. К тому же поиски средств на эти постановки граничили с авантюрой, и последствия приходилось расхлебывать именно нынешнему директору. В вину Владимиру Палиенко вменяется скудость действующего репертуара — "Кармен-сюита", "Богема" и еще несколько названий. Но о какой полноценной премьере в таких условиях может идти речь? Раз в полгода театр выходит на капитальное возобновление того или иного спектакля, на днях везет в Эстонию на фестиваль в Курессааре возобновленного "Трубадура". В конце сентября одесситы увидят этот вердиевский шедевр на сцене все той же музкомедии. Планируется также концертное исполнение "Пиковой дамы". И это уже само по себе подвиг, если учесть, что хор репетирует в помещении буфета на первом этаже Оперы, оркестр — во Дворце моряков. Будь театр уже восстановлен, на его сцене гастролировали бы такие музыканты мирового значения, как Пласидо Доминго или Юрий Башмет, чье присутствие на сцене музкомедии, конечно же, вовсе не "комильфо"… "Не надо все беды театра списывать на затянувшуюся реставрацию", — говорили мне сторонники Василенко. К сожалению, именно в реставрацию упираются проблемы театра, силой судьбы (почти по Верди) поставленного в унизительное положение. Василий Василенко в период своего директорства ходатайствовал о присвоении театру звания Национального. Однако Киеву хватает проблем со столичной Национальной оперой. Театры да музеи в роскошных зданиях — игрушки дорогие, государству не по карману. Наверное, пора уже отбросить ложную стыдливость и передавать подобные объекты частным лицам, чьи капиталы позволяют содержать здания в порядке. Ведь стыдно перед гостями города, обманутыми рекламной болтовней о том, что Одесса — частица Европы. До европейской культуры обращения со своим наследием нам еще очень и очень далеко. _____________________________________________________ Раиса КРЕЙМЕРМАН Фантом долгостроя ------------------------------ Призрак бродит по Одесской опере, призрак прежнего директора, а вместе с ним тени тех, кто еще недавно вколачивал именные сваи в фундамент, пересчитывал фигурки амуров и зефиров, отнюдь не распроданных поодиночке, наносил кисточкой позолоту на рокайльные завитушки зрительного зала, произносил речи, называл очередные сроки открытия театра, строил смелые репертуарные планы. Увы, и в 2007 году открыться после реставрации Одесский академический театр оперы и балета не сможет. Это совершенно очевидно сегодня любому, кто ступит ногой на сцену. Три года назад здесь планировалось «со дня на день» установить противопожарный занавес, и даже не один. Старый, сорокатонный, деформировал здание, его сняли, но потом едва не сгорели. Должны были установить два занавеса весом по десять тонн, изготовленные из современных негорючих материалов. Один занавес должен был отделять зрительскую часть от закулисной, другой хотели установить над складами декораций. Но и теперь занавесов нет, сцена перегорожена металлическими лесами и щитами, пол совершенно разбит. Весь прошлый год реставрационные работы не финансировались, в нынешнем году вместо обещанных двадцати миллионов поступило только два — не будет театр открыт в очередной установленный срок, не будет… Разводит руками директор театра Владимир Палиенко, работающий в этой должности последние полтора года — ну что можно поделать? Кучма и Гриневецкий стремились отреставрировать театр, нынешнему руководству страны и области, очевидно, этот объект неинтересен. После реставрации здания в целом можно было бы поискать помощи у меценатов, богатых предприятий, коммерческих структур, банков, портов, создав попечительский совет. Этот совет мог бы помогать с выпуском спектаклей, реставрацией, закупкой и настройкой инструментов, пошивом костюмов, ремонтом театральной техники, органа, приглашением гастролеров, интересных постановщиков. Но об этом пока даже мечтать рано. А что говорить о нынешней творческой жизни труппы, когда театр давным-давно отрезан от своей базы? Думалось, переезжать приходится на короткое время, оказалось — на годы. Балетные спектакли идут на сцене Театра музыкальной комедии имени Михаила Водяного, оперные — на сцене Украинского музыкально-драматического театра имени Василя Василько. Вспоминают старожилы, что в шестидесятые годы, когда проходила первая крупная реставрация театра, опера почти полностью переехала в украинский театр. Ни в коем случае не призываю повторить этот опыт, замечу только, что спектакли со всеми декорациями и костюмами, персоналом и актерами заполняют помещения дружественных театров, у которых, конечно же, и своих проблем полно. Хорошо еще, что директор украинского театра Валентина Прокопенко нашла возможным не брать с оперы ни плату за аренду, ни даже компенсацию за коммунальные услуги. А тут еще и жгучая интрига возникла, вполне в духе итальянской оперы. Конфликт приснопамятных «глюкистов» и «пуччинистов» не идет ни в какое сравнение! Части труппы не по душе нынешний директор. И сегодня несколько человек мечтают вернуть на эту должность прежнего — дирижера Василия Василенко («Человек творческий, а Палиенко-то чиновник, служил одно время заместителем мэра Боделана»). Их желание поддерживают, что очевидно из материалов переписки с вышестоящими инстанциями, начальник управления культуры и туризма Одесской облгосадминистрации Юрий Кузнецов, председатель комитета по вопросам культуры и духовности при Верховной Раде Украины Лесь Танюк. Не будем судить, кто лучше — Василенко или Палиенко. Только ведь не в перемене мест слагаемых дело, не в ротации кадров руководящего состава. Разве Василенко в мгновение ока раздобудет нужные для завершения реставрации миллионы? Если да, то я обеими руками за смену власти в опере! Только ведь не так это, далеко не так… Фантом бывшего директора не дает покоя, в частности, солистке оперы Валентине Петренко, ознакомившей меня с перечнем зловещих проступков директора нынешнего. В этом списке — хранение костюмов в неприспособленных помещениях. Сваленные в мешки костюмы мокнут под дождем, покрываются пылью и плесенью, гниют. Остается предположить, что Василенко, будь он водворен в прежнее кресло, немедленно удастся найти средства на ремонт производственно-технического комбината на Садиковской, куда театр перевез, как считалось, на короткое время костюмы и декорации, главным образом, уже списанные, например, к спектаклям «Коммунист», «Гибель эскадры», «Петр I». Палиенко, во всяком случае, пока безуспешно просил у облгосадминистрации средства на ремонт хотя бы кровли комбината. Казалось бы, списанное проще выбросить да сжечь. Но только у рачительного хозяина все в дело идет, и костюмеры с бутафорами периодически возрождают к жизни какой-нибудь фрагмент, чтобы использовать в идущем спектакле. На постановочные расходы в нынешнем сезоне ни один одесский театр ведь не получил ни копейки! А спонсировать постановки меценаты готовы, если их логотипы разместятся на фасаде прославленного здания, ни больше ни меньше. Так что круг замкнулся… Фантом, оглаживая демоническую бородку, нашептывает: «В мое время премьеры выходили чаще…» Ну и не все были одинаково удачны, мягко говоря. К тому же поиски средств на эти постановки граничили с авантюрой, и последствия приходилось расхлебывать именно нынешнему директору. В вину Владимиру Палиенко вменяется скудость действующего репертуара — «Кармен-сюита», «Богема» и еще несколько названий. Но о какой полноценной премьере в таких условиях может идти речь? Раз в полгода театр выходит на капитальное возобновление того или иного спектакля, на днях везет в Эстонию на фестиваль в Курессааре возобновленного «Трубадура». В конце сентября одесситы увидят этот шедевр Верди на сцене все той же музкомедии. Планируется также концертное исполнение «Пиковой дамы». И это уже само по себе подвиг, если учесть, что хор репетирует в помещении буфета на первом этаже оперы, оркестр — во Дворце моряков. Будь театр уже реставрирован, на его сцене гастролировали бы такие музыканты мирового значения, как Пласидо Доминго или Юрий Башмет, чье присутствие на сцене музкомедии, конечно же, вовсе не «комильфо»… Еще один вопиющий факт: съездил в августе прошлого года балет на гастроли в Грецию, а зарплату группе занятых артистов и обслуживающего персонала выдали из средств театра, стало быть, на эту сумму (около 38 тысяч гривен) «нанесен ущерб государству». Ну, возбудили по сему факту уголовное дело. А что дальше-то? Непонятно. Застопорилось дело, не движется. Зато те, чьему воображению постоянно является фантом Василенко, повсюду твердят: «Наш директор плохой, возбуждено уголовное дело!» Лучше бы убедили греческих импресарио, что и эту сумму они должны выдать гастролерам. Глядишь, и гастролей бы никаких не случилось. Их и не будет, заверяет Владимир Палиенко, опасно в таких условиях устраивать гастрольные поездки. Нет пока законодательной базы, определяющей гастрольную деятельность театра за рубежом. Вроде бы театр имеет право сам решать какие-то вопросы, но на деле возникают проблемы. «Не надо все беды театра списывать на затянувшуюся реставрацию», — говорили мне сторонники Василенко. К сожалению, именно в реставрацию упираются проблемы театра, силой судьбы (почти по Верди) поставленного в унизительное положение. Театры и музеи в зданиях, являющихся архитектурными памятниками, — игрушки дорогие. Вот уже и одесский Музей западного и восточного искусства (бывший дворец Абазы), хоть и с укрепленным фундаментом, пугает змеящимися трещинами в стенах. Жемчужина музейного собрания, картина Микеланджело Меризи да Караваджо «Взятие Христа под стражу», реставрированная на деньги фирмы-спонсора, висит в зале, полном таких трещин. Директор музея Виктор Никифоров, попытавшийся созвать экстренную пресс-конференцию и привлечь тем самым внимание к проблемам, получил ответ от начальника управления недвижимых объектов культурного наследия Одесской облгосадминистрации Натальи Штербуль: — Вы видите, как обстоят дела с реставрацией оперного театра. Наверное, это не менее значимый объект, чем музей! В рамках целевой субвенции, идущей на горисполком и составляющей 27 миллионов, какие-то работы будут проведены и в музее. А по городу ходят упорные слухи, что музей, несмотря на все законодательные препоны, задумал сделать своей собственностью весьма богатый господин. И если музей закроют просто потому, что находиться в нем станет опасно, и не проведут реставрацию, на которую нужных средств у области нет, пиши пропало. Вместе с тем, как заявил начальник управления культуры и туризма Одесской облгосадминистрации Юрий Кузнецов, есть предложения от бизнесменов реставрацию музея провести за их счет, но взамен им должны предоставить в отреставрированном здании некоторые площади. Слушайте, может быть, это выход? Как для музея, так и для оперного театра? А то как бы не потерять за годы идущей черепашьими шагами реставрации эти жемчужины архитектуры старой Одессы. Не директоров нужно менять в первую очередь, а собственников, шепчу я, отмахиваясь от тающего на глазах фантома, который пытается на прощание уколоть меня дирижерской палочкой… ________________________________________ Мария ГУДЫМА (Одесса) |
