|
||||||||||||||||
| ОДЕССКИЙ ОБЩЕПИТ В 19-м ВЕКЕ | ||||||||||||||||
| Отчего это мне вздумалось писать в жанре поваренной книги?
Да потому, что все мы живем натощак, и уже не книга, но еда сделалась лучшим подарком. А как известно, еда не приходит одна - исключительно вместе с незваными гостями. Именно такие гости явились ровно 125 лет назад к старику-огороднику Степану Шашину с тем, чтобы "за долг купцу Мичурину" отобрать "описанную капусту, находившуюся в двух чанах". В ответ пожилой мичуринец, "вооружив всю семью свою дрекольем и вилами, прогнал их из дому". Когда же его приговорили к четырехмесячному заключению, он внес 300 рублей залога, "приказал всем сыновьям своим и женщинам семьи вооружаться, чем пришлось, а сам, взяв в руки кол, кричал, что капусты своей никому не отдаст" ("Одесский вестник", 1875, № 51). История одесского общепита вообще изобилует эпизодами трагикомическими. Достаточно вспомнить, к примеру, сюжет о приготовлении "рыбьего майонеза" в ресторации купца К. Палкина. Изделие отправили заказчику, каковой нашел его несвежим. "Тотчас же майонез был отправлен в местный участок, где, по свидетельству вызванного в суд околоточного надзирателя, присутствовавшие разделились на партии: одни находили майонез совершенно свежим, другие - протухшим. Сам же свидетель не мог дать точного показания в силу того обстоятельства, что во время осмотра страдал насморком". Решено было препроводить многострадальный майонез к полицейскому врачу, и тот исправно им подзакусил, дав, разумеется, благоприятный отзыв. "Не откладывай на завтра то, что можно съесть сегодня" - вот девиз нашего эксперта. В общем и целом одесские рестораторы отличались толерантностью - и друг от друга. Если один рекламировал "почтовую сельдь", то другой - "хреновый иодистый сироп". Если один подавал "блюмен-кофе", то есть напиток такой консистенции, что сквозь толщу воды просматривалось донышко, то другой уверял клиента, что приготовленная золотая рыбка не нарисована на дне тарелки. Знавали в старой Одессе и гастрономов совсем другого сорта. Известный почтенной публике "капитан" де Ветрио устраивал устрашающие "сеансы железного желудка". В гостиничном номере на белоснежных скатертях расставлялись всевозможные деликатесы, как то: куски угля, кокса, стекла, стоптанные башмаки и резиновые калоши, бутылки с керосином и проч. "Сначала де Ветрио приготовил себе суп из керосина, - восхищается репортер, - и проглотил его, по-видимому, с большим удовольствием. Затем "капитан" начал истреблять с не меньшим аппетитом уголь, кокс, антрацит, стекло и куски старого железа. Десертом послужили куски калоши и старого ботинка" ("Одесские новости", 1893, № 2582). Этим реестр курьезов вовсе не исчерпывается. Известны, к примеру, такие: "Вчера выписалась из Городской больницы совершенно оправившаяся Щербина, которая вместе со своей кумой и знакомой объелась в "Ардагане" блинами" ("Одесский вестник", 1891, № 62). А вот история повеселее. Однажды в городе гостил людоед, демонстрируемый, естественно, за деньги. Но тут вышел казус: один офицер "узнал в лице людоеда лицо знакомого иностранца, ехавшего с ним в одном вагоне в весьма приличном одеянии и державшего себя вполне по-европейски". О чем он и заявил во всеуслышанье огорошенной публике. В первобытные времена в одесских предприятиях общепита по пианистам не стреляли - поскольку таковых там не водилось, а музицировали "автоматы", так называемые оркестрионы, настолько выносливые, что их полированные бока запросто выдерживали хуки и апперкоты медных чайников и "склянок темного стекла". А стреляли, как правило, в "арфянок". Только не подумайте, что музыкантши таскали с собой по подвалам арфы. Нет, это были тирольские цитры, нечто вроде гуслей, навязчивый перебор которых принуждал хвататься завсегдатаев не за то "перо". Не исключались, впрочем, и тривиальные разборки: "В трактире Широкова, при доме Милентьева на Большой Арнаутской улице, игравший там музыкант Петр Журенко, в ссоре с товарищем своим, музыкантом, одесским мещанином Андреем Грубовым, замахнулся на сего последнего большою медною трубою, причем разбил висевшую над ними лампу, вследствие чего разлившимся фотоженом обожжены означенные музыканты и отправлены на излечение в городскую больницу" (Одесский вестник", 1869, № 112). Мы напрочь забыли о напитках, отпускаемых содержателями рестораций, трактиров, харчевен, ренсковых погребков, пивных зал и прочих злачных мест. Впрочем, это отдельная тема. Будем помнить только, что они настаивают на импичменте, а мы - на лимонных корках. ------------------------------------------------------ Олег Губарь |
