|
||||||||||||||||
| ПОЯВЛЕНИЕ В ОДЕССЕ ТОЛКУЧЕГО РЫНКА
|
||||||||||||||||
| Несмотря на общий упадок торговли в середине 1870-х,
перевод "Толчка" прочь из центра города, тем не менее, хронологически совпал с ощутимыми глобальными переменами в благоустройстве города "европейского фасона", стремящегося подчеркнуть свой лоск и комильфо (мощение улиц и дорог, явление общественного транспорта, начиная с омнибусов, модернизация освещения, устройство современных дренажных сооружений, водопровода, фонтанов, элитарных торговых и развлекательных центров и т. д.). Что до дальнейшей истории Толкучего рынка, то она занимательна, прежде всего, тем, что "толчок" как бы монополизировал, локализовал, сконцентрировал, почти целиком прибрал к рукам всю торговлю старыми предметами быта. Мне могут возразить, что по Одессе во все времена бродили пешком с тележками, мешками и баулами так называемые старьевщики, по-старому — "старевещники", в сумме как будто не уступавшие торговому обороту Толкучего рынка. Смею уверить вас в том, что этот факт следует рассматривать в иной плоскости. Все дело в том, что занятие подобным бизнесом, как и любым другим, строжайше регламентировалось. Все эти люди обязаны были пройти соответствующую регистрацию в городской управе. После чего каждый из них получал "именную квитанцию" и установленного образца металлический нагрудный знак с пояснительной надписью: "Торговец старыми вещами, номер и год такие-то". Таким образом, в случае какого-либо недоразумения между старьевщиком и его клиентом по номеру бляхи всегда можно было узнать адрес и имя провинившегося. Но суть не только в этом. Полные списки старьевщиков находились в конторе торгового смотрителя Толкучего рынка на Прохоровской площади. Ибо скупленный ими "товар", так или иначе, а всегда всплывал именно там. И, стало быть, на "толчке" обязаны были контролировать, не похищен ли, не описан ли он и т. п. Другими словами, все без исключения старьевщики тоже постоянно пребывали в орбите торговых операций Толкучего рынка. До весны 1887 года на Прохоровской площади функционировала и так называемая "наемка" — биржа найма сезонных полевых рабочих, главным образом — косарей, переехавшая сюда со Старого базара несколько позднее Толкучего рынка. В мае 1887-го "наемку" перевели на Серединскую (Серединовскую) площадь, впо-следствии получившую народное название Косарка. Здесь специально построили девять балаганов для продажи кос, грабель, сапок, лопат и прочего инвентаря, а кроме того — несколько балаганов для торговли съестными припасами. Первая массовая "наемка" началась по стечению обстоятельств в день рождения Пушкина — 25 мая (6 июня). Толкучий рынок на Прохоровской площади просуществовал около 50 лет (здесь реализовывали second hand даже при нэпе), что естественным образом отразилось на формировании всей инфраструктуры прилегающих улиц, переулков, площадей, в том числе — социальной и профессиональной. Прежде всего, следует принять во внимание тот факт, что на Молдаванке с давних пор располагался целый ряд разнообразных промышленных предприятий. Причина концентрации здесь заводов, фабрик, кустарных мастерских осталась вне поля зрения претендующих на научность скороспелых "монографий". А между тем она очень проста. Суть даже не в относительной дешевизне земельных участков и обилии дешевой же рабочей силы, а в... наличии воды. И в самом деле, без нее немыслимо никакое солидное производство. А здесь (и, по существу, только здесь!), в Водяной балке, вода была: как поверхностная, так и подземная. Тут издавна располагались городские ставки, наличествовало множество общественных и частных колодцев. И потому именно на Молдаванке возникли первые крупные пивные, квасные, водочные, лакокрасочные и вообще пищевые, химические и другие заводы. Тут производили пиво, мед, портер, водки (в том числе — фруктовые), наливки, ратафии, коньяки, ликеры, лимонады, шампанское, местные вина, квас, макароны и колбасы, рыбные консервы, лаки и краски, спички, мыло, свечи, соду, стеклотару, несгораемые шкафы, дробь, жесть, проволоку, фанеру, упаковочные и горючие материалы, мебель, музыкальные инструменты, сельскохозяйственное (в том числе — мельничное) оборудование и так далее, и так далее. Таким образом, Толкучий рынок окаймлялся как производствами, так и магазинами, лавками, складами, реализующими их разнообразную продукцию. Среди имеющихся в нашем распоряжении коллекционных материалов — например, накладные и счета некоторых предприятий, располагавшихся по улице Прохоровской: пакетной фабрики, склада бумаг и типографии С.С. Кудрина под управлением П.А. Исупова — в доме № 40, паровой макаронной фабрики Э. Пиччинелли — в том же доме, мыловаренного и содокристаллического завода Х.Г. Вольфа — в доме № 16, рекламное объявление конторы инженера Ф.Л. Наумана (гидрогеологические исследования, то есть поиски артезианских вод) — ул. Прохоровская, № 10. Вокруг Прохоровской площади группировались многочисленные кустарные мастерские — скобяные, сапожные, седельные (и вообще кожевенные), пошивочные, шмуклерские и басонные, экипажные, деревообделочные и т. д., что объясняется наличием практически неограниченных запасов "вторсырья", регулярно сбываемого на Толкучем рынке. Здесь же в течение многих лет процветало "производство" различных пищевых фальсификатов, прежде всего — спитого чая. Этот чай приобретался у дворников, обслуживавших чайные заведения, затем просушивался и подкрашивался пищевыми красителями. Важнейшим промыслом населения прилегающих улиц, что вполне понятно, был извозный. Как справедливо отмечает замечательный наш краевед Ростислав Александров, почти все одесские подворья биндюжников располагались как раз на Прохоровской улице. То были матерые "героические первообразцы", умелые сквернословы и бандиты, изрядно романтизированные Исааком Бабелем в "Одесских рассказах". Бытовали же они на весьма колоритном "театре действий", описанном им с непревзойденным мастерством и, я бы сказал, аппетитом. Всякий многолюдный рынок, а в особенности — Толкучий, сопровождался наличием в окрестных домах бесчисленных "обжорок", съестных и табачных лавчонок, питейных заведений, "меблирашек", "тайных (и явных) притонов разврата" и ночлежек самого негодного пошиба, но, впрочем, также и вполне приличных, сносных "заезжих дворов". Вместе с тем к Прохоровской площади примыкало также большинство городских благотворительных учреждений — приютов, убежищ и т. п. (на Старопортофранковской, Разумовской и др.). В этом, кстати, тоже был свой расчет. Дальновидные думцы понимали, что престарелые насельники разного рода богаделен всегда смогут подработать на столь масштабном торжище попрошайничеством, мелкими услугами, факторством, перекупкой. Здесь же, как было сказано, помещалась и Вознесенская (так называемая Мещанская) церковь, построенная на средства мещанского сословия в 1896 году аккурат против здания Мещанской управы. Возведенная в стиле "а ля рюс", она просуществовала сравнительно недолго, до пресловутых "сталинских демонтажей"... Старые почтовые открытки и редкие фотографии хорошо иллюстрируют быт и нравы Толкучего рынка и его окрестностей: сценку у балагана, специализирующегося на упаковке старой мебели, процесс взвешивания товара на огромных "весах-кантари", водовоза, торговку с пустыми корзинами, распродавшую свой товар и с удовольствием повествующую о том своим "коллегам", зевак близ подмостков "Первого бесконкурентного в России механического театра", представляющего очередного Ваньку Рутютю, общий вид Толкучего рынка от угла Разумовской и Прохоровской улиц, вид того же базара, запечатленный известным художником Н.И. Кравченко в середине 1890-х годов (опубликован в журнале "Нива"), "главную аллею" рынка в направлении Вознесенского храма, беседу колоритных покупщиков, типологические внутренние виды стационарных торговых помещений. Все это уже история, и надо заметить — довольно поучительная. На исходе нэпа решением Одесского горисполкома этот "рассадник спекуляции, пьянства и антисанитарии" был ликвидирован. И на его месте разбили сквер, получивший имя А.В. Хворостина (1887 — 1919) — одного из руководителей так называемого Январского восстания в Одессе в 1918 году. Это название ничем особо не примечательный сквер носил почти 68 лет подряд, а в 1995-м ему вернули прежнее — Прохоровский. Нынче сквер прорезается линиями трамваев 4-го, 5-го, 21-го и 28-го маршрутов. В одной из его частей установлен мемориальный знак (архитектор Е.И. Оленин) в память о чудовищно печальной странице истории города. Здесь, на развязке улиц в районе Прохоровской улицы, начиналась та самая "дорога смерти", по которой в 1941-м оккупанты угоняли в гетто (Доманёвка и др.) и просто на расстрелы (Дальник) одесситов-евреев. Тут же высажена Аллея Праведников — то есть как бы две шеренги "именных деревьев" в честь тех жителей Одессы и других населенных пунктов Юга Украины, которые, рискуя жизнью, прятали, кормили, одевали, обували, спасали обреченных на гибель одесских евреев. Здесь же, словно бы репрезентуя давние проекты инженера-гидрогеолога Ф.Л. Наумана, несколько лет назад пробурена скважина и установлен городской бювет для бесплатного пользования подземными водами. ========================================== Олег ГУБАРЬ. |
