|
||||||||||||||||
| УЛИЦА ЖУКОВСКОГО (Почтовая) | ||||||||||||||||
| Эта улица получила свое первоначальное название благодаря Одесской Почтовой Конторе, которая в начале 19 века размещалась на месте нынешнего дома № 33. В 1823 году контора переехала в дом на углу Екатерининской, а сама улица вскоре стала именоваться Почтовой.
Почти через 100 лет, 29 января 1902 года, в связи с 50-летием со дня смерти русского поэта Василия Андреевича Жуковского, Одесская городская Дума постановила отныне именовать Почтовую улицей Жуковского, и это название осталось за ней до наших дней. Почтовая улица, служившая одним из основных путей прохождения обозов с продовольствием, которые следовали по Тираспольскому тракту к гавани, изначально представлял собой средоточие объектов мелкорозничной торговли и складских помещений (так называемых магазинов), использовавшихся в основном для хранения зерна. Исключением, пожалуй, было предприятие купца I гильдии Новикова, специализировавшееся на производстве канатов и занимавшее вместе со складами отрезок улицы Почтовой от «именного», Новикова, моста до улицы Канатной по четной стороне. Кстати, история самого моста довольно забавна. Это было одно из первых капитальных сооружений в Одессе, которое в начале 1820-х годов соединило оба края Карантинной балки и тем самым обеспечило надежное транспортное сообщение между разрозненными участками Почтовой улицы. Задолго до этого исторического момента все обозы вынуждены были спускаться в балку, чтобы добраться до гавани. Маршрут был настолько сложным и порой даже опасным, что на ночь въезд в Карантинную балку с обеих сторон Почтовой перегораживался цепью. Позже через балку был перекинут первый деревянный мост, однако со временем появилась необходимость в более основательном сооружении. Купец Новиков принял самое живое и непосредственное участие в возведении нового моста, так как часть его примыкала к складам промышленника. И после непродолжительных споров с помещиком Сабанским, который претендовал не только на причастность к возведению моста, но и на владение участком первого одесского «канатчика», строительство началось. Однако купцу Новикову пришлось раскошелиться не только на сооружение моста, но и на строительство нового, каменного, завода для производства канатов, ибо старый, деревянный, более не соответствовал монументальному облику Почтовой улицы. К середине 19 века Почтовая неожиданно приобрела славу крупного делового центра Одессы: в доме № 11 на углу Польской улицы, построенном по проекту архитектора В.Мааса, открылась контора Государственного банка, а также сберегательная касса. Однако уже к концу 19 века Почтовая «гремела» как улица, на которой располагались довольно престижные учебные заведения: три женских гимназии (дома №№ 22, 34, 39), два женских училища (дома №№ 13 и 15), городское начальное училище № 26 (дом № 40), зубоврачебная школа (дом № 30) и … Херсонская духовная семинария. Не меньшую славу ей снискали представительства различных зарубежных фирм, специализировавшихся на производстве, механических изделий, преимущественно, сельскохозяйственного предназначения. Так, в доме № 33 разместилось представительство всемирно известной фирмы «Отто-Дейц», торгующее двигателями различных модификаций и мощностей. В доме № 9 «квартировало» представительство не менее известной фирмы «Альфа Нобель», а в доме № 15 уживались представительства американской фирмы «Аванс», «Герлацкого завода» и «Коломенских машиностроительных заводов». Дом № 10 славился находившимся здесь отделением фирмы Ж.И. Кейс, которое торговало как новомодными автомобилями, так и тракторами, молотилками, плугами и прочими сельскохозяйственными агрегатами. Помимо этого, как и большинство одесских улиц 19 века, Почтовая имела множество различных торговых заведений, где жители близлежащих домов могли приобрести все необходимое от продуктов питания и галантереи до домашней утвари, мебели и предметов роскоши. Причем, мелкие лавочки в начале улицы ближе к Тираспольской площади сменялись крупными торговыми центрами. Одной из достопримечательностей улицы являлась знаменитая на всю Одессу аптека «Ю.Лемме и Ко», которая помещалась в доме № 20 с 1860 года и славилась широким ассортиментов медикаментов, доставляемых сюда чуть ли не со всех стран мира. Еще более торговля оживилась на Почтовой после запуска в июле 1880 года линии конки, которая начиналась от улицы Ришельевской, а позднее была достроена до Тираспольской площади. Улица Почтовая непосредственно связана связана с именами многих знаменитых людей своей эпохи. В женской гимназии мадам Шольп, размещавшейся в доме № 39, училась юная Вера Инбер, которая в послереволюционные годы проживала на этой же улице в доме № 5. А в доме № 27, где с 1887 по 1913 годы квартировал библиограф Михаил Комаров, часто останавливалась Леся Украинка. Видимо, в честь этого много лет спустя в доме № 38 разместился Дворец культуры строителей ее имени. А в доме № 43, в семье логопеда Копа, с 1901 по 1903 года проживал писатель Владимир Жаботинский. Революция 1917 года внесла свои коррективы в развитие улицы Жуковского. Дома сменили владельцев и, в большинстве случаев, свое функциональное предназначение. Не меньшие потрясения пережила улица и в годы войны, когда чуть ли не каждый 5 дом оказался разрушенным, и впоследствии на их местах появились монументальные и безликие строения сталинско-хрущевской эпохи. Однако именно в доме № 38, некогда принадлежавшем Одесско-Херсонской епархии, в годы немецко-румынской оккупации в подвальном помещении подпольно действовала студия одесского радио, откуда транслировались передачи на 10 различных языках. Сегодня улица Жуковского существенно отличается от той, которой ее знали одесситы несколько столетий назад. О ее славном прошлом одной из главных магистралей для транспортировки обозов с продовольствием напоминает лишь старый Новиков мост, а торговля «механическим оборудованием» в силу объективных причин и вовсе приказала долго жить. Правда, былая слава успешного финансового центра в какой-то мере применима к улице Жуковского 21-го века. В здании № 11 вместо ранее размещавшейся конторы Государственного банка сегодня успешно действует одесский филиал «Укрсиббанка», в доме № 15 открыт одесский филиал АКБ «Форум», в доме № 19 находится отделение Мисто-банка, а буквально через дом в здании № 21 действует одесский филиал «Ва-банка». Дополняют картину управление финансов одесского горсовета (дом № 13), представительство Western Union (№ 17), корпорация «Первая консалтинговая группа» (№ 2), «Консалтинг-сервис»(№29), Одесская кредитно-финансовая группа (№ 40). В здании № 20 по-прежнему находится аптека, но принадлежит она не потомкам Юлия Лемме, а ОАО «Фармация». Учебные же заведения представлены СШ № 119 (№ 39), детской хореографической школой (№ 47), центром образования «Экселент класс» и учебным центр «Люсдорф» (№ 24), а также детским садом № 75 (№17). На месте некогда престижных домов №№ 1 и 3 нынче находится «пятиэтажка», где базируется Южное региональное управление государственной пограничной службы Украины. Часть «банковских» владений в доме № 11 принадлежит Черноморской транспортной прокуратуре, а в доме № 14 теперь расположено издательство «Маяк». Великолепное здание №18 на углу Пушкинской, где некогда размещалась Бродская синагога, теперь арендовано Одесским областным государственным архивом. А в доме № 19, принадлежавшем в 19 веке торговцу мебелью господину Гринбергу нынче уже не купишь парижские зеркала и венские несгораемые шкафы, зато можно оплатить услуги телефонной кампании «Фарлеп» и заказать визитные карточки в рекламном агентстве. На месте «бизнес» дома №33 сейчас идет строительство «многоэтажки». А соседний дом № 31, славившийся когда-то магазином музыкальных инструментов, сегодня известен находящимся в нем одесским шахматно-шашечным клубом и тем, что требует безотлагательного капремонта. Из достопримечательностей практически в первозданном виде сохранился дом № 7 с оригинальной мансардой, который некогда принадлежал мадам Дорос. Однако старожилы с ностальгией вспоминают отнюдь не его владелицу, а находившуюся здесь в послевоенные времена баню № 2, куда в отсутствие горячей воды ходило париться практически все население улицы. И по-прежнему, как и сотню лет назад, престижные торговые заведения открываются ближе к Александровскому проспекту, а въезд на Жуковского со стороны Канатной, увы, пока сложно назвать парадным. -------------------------------------------------------------------------- Жанна Букина *********************** Переименование улицы, долгие годы носившей название Почтовой, было осуществлено по специальному постановлению городской думы от 29 января 1902 года и приурочено к 50-летию со дня кончины выдающегося российского поэта Василия Андреевича Жуковского (1783 — 1852). Что до первоначального названия, то оно связано с открытой в 1816 году Одесской почтовой конторой, которая располагалась на углу нынешних улиц Екатерининской и Жуковского, где теперь — здание городской телефонной сети. Этого имени улице никто официально не назначал: оно прижилось само собой — как народное, а узаконено лишь постфактум. Впрочем, так было и с абсолютным большинством других одесских улиц, переулков, площадей. В "Списке домам и прочим строениям, состоящим в 1-й части Одессы, оцененным для платежа полупроцентного сбора с 1848 года, подлежащим и не подлежащим оценке" по улице Екатерининской значится "дом, принадлежащий Одесской Почтовой Конторе, занимаемый Почтовою Конторою и чиновниками оной". В издании "Одесская старина" (1869) читаем: "Почтовая улица в 5-м квартале вмещает дом Почтовой конторы, отличающейся тем, что круг ее деятельности превышает все губернские в России почтовые конторы и уступает лишь столичным". Особые полномочия означенного учреждения объясняются тем, что оно функционировало в пределах огромного южного региона, включающего значительную часть современной Украины и Молдовы. Во второй четверти XIX столетия помимо Почтовой конторы на углу одноименной улицы и Польской находились дом конторы Государственного коммерческого банка, а также — на пересечении с Александровским проспектом — здание Херсонской духовной семинарии (открыта в 1838-м) с садом, в свое время принадлежавшее видному одесскому гражданскому деятелю, городскому голове, пушкинскому знакомцу Ф.Л. Лучичу. В начале Почтовой, со стороны Канатной, находились дома графини Сабанской, титулярной советницы Ковалевской, шесть магазинов знаменитого "канатчика" Якова Новикова (оцененных, между прочим, в огромную по тем временам сумму — 51 тысячу 200 рублей серебром). Выше Польской улицы располагались четыре магазина одного из одесских первопоселенцев — греческого купца Георгия Метелино (13 тысяч 890 рублей), дом и магазин почетного гражданина Александра Кумбари (14 тысяч 460 рублей) и др., а на углу Александровского проспекта — занимавший целый квартал огромный дом коммерции советника Василия Авчинникова, также выдающегося деятеля городского гражданства, видного предпринимателя. Дом Авчинникова в течение нескольких десятилетий был крупнейшим торговым центром Одессы, чем-то вроде будущих Пале-Рояля, дома Вагнера и "Пассажа". Справедливости ради следует заметить, что довольно значительное число домов, примыкавших в эти годы к Почтовой улице, ничем особым не выделялось и оценивалось первыми тысячами рублей: полковника Шумахерова (1400 рублей), "английско-подданного грека Кицали" (2000 рублей), наследников Фан-дер-Флис (3500 рублей), одесского мещанина Иоганна Гагельберга (5000 рублей), статского советника Лефертопуло (5770 рублей), чиновника Зубковского (8070 рублей) и проч. Особая роль Почтовой, как и ряда параллельных ей улиц, в первой половине позапрошлого столетия заключалась в следующем. Они играли роль основных транспортных артерий для обозов с сельскохозяйственной продукцией, следовавших из западных областей России по Тираспольскому тракту. Таким образом, обозы должны были поворачивать с нынешней Тираспольской площади как раз на Почтовую улицу, по которой продвигались в сторону Канатной, а оттуда либо следовали прямиком в Крепость, либо сворачивали налево, в Карантинную балку и — к гавани. Потому-то первый в Одессе каменный мост через Карантинный овраг, сооруженный в самом начале 1820-х, и был проложен по Почтовой улице. Мост этот получил имя уже упоминавшегося Якова Новикова (мост Новикова), поскольку примыкал к шести принадлежавшим ему магазинам. Теперь на их месте — массивный четырех-этажный "сталинский" дом. Кстати, о термине "магазин". Разумеется, он не имеет ничего общего с нынешним. Магазинами тогда назывались колоссальные хлебные амбары, в которых зерно не только хранилось, но "лопатилось", то есть просушивалось, сортировалось и т. д. Как свидетельствуют современники, Польская улица получила свое имя "по хлебным магазинам, выстроенным некогда поляками", то есть польскими шляхтичами, крупными землевладельцами из Подольской губернии, экспортировавшими хлеб и другие сельскохозяйственные продукты через Одесский порт. На углу Польской и Полицейской находился, между прочим, огромный хлебный магазин солидного коммерсанта, одного из крупнейших экспортеров сельскохозяйственной продукции — Ивана Вучины, построенный на месте дома основателя города адмирала Иосифа де Рибаса. Одно время в нем размещалась второразрядная гостиница, носившая имя основателя Одессы. Здесь же, на пересечении Польской и Почтовой, располагался в середине XIX века и "магазин купца Кушнирева", оцененный в 9540 полновесных российских серебряных рублей (Почтовая, № 10). Лишь магазин графа Шувалова из всех на этой улице стоил дороже. Целый ряд домов по Почтовой также представлял собой хлебные магазины, скажем, в № 33, но этот был куда скромнее, нежели у купца Кушнирева. Здесь, на углу Почтовой улицы и Покровского переулка, против дома негоцианта Прокофия Теребенникова (оценен в 5000 руб.), числятся "три магазина еврея Берга" с оценкой в 6120 рублей. Какие изменения произошли в назначении и функционировании Почтовой в третьей четверти позапрошлого столетия и несколько позднее? Как известно, в результате Крымской кампании произошел заметный спад во внешней торговле. В это время большинство хлебных магазинов переместилось из центральной части города на периферию. Впоследствии лучшая часть этих амбаров (например, Сабанских, Папудовых, того же Новикова и др.) была успешно перестроена в просторные доходные дома. Что касается незначительных, то на их месте появились новые жилые здания, типичные доходные дома. То же наблюдается и непосредственно на Почтовой и прилегающих к ней улицах (отчасти — на той же Польской). Естественным образом меняется и состав домовладельцев — здесь все чаще являются представители одесской элиты (не только коммерческой): Анатра (в доме Анатра находилось местное агентство страхового общества "Якорь" в Москве), Бабаджан, Диалегмено, Дунин, Карузо, Кроне, Лемме, Параскева, Прокудин, фон Круг. Описанный выше дом № 10 переходит к семейству Прекул, а № 33 — к Вургафтманам. На рубеже XIX — XX веков на улице появилось немало зданий в стиле модерн, по ней проложили линию конно-железной дороги, так называемой "конки", которую впоследствии сменил электрический трамвай. На углу четной стороны Почтовой и Пушкинской находилась и Новая (так называемая Бродская, поименованная так по той причине, что отстроена выходцами из города Броды в Галиции) еврейская синагога, одна из самых значительных в городе — ныне здесь размещается Государственный архив Одесской области. Соответственно меняется и функциональное назначение улицы. Вслед за Херсонской духовной семинарией и частной женской гимназией К.М. Гауэншильд (1864), располагавшейся в доме Авчинникова, здесь поэтапно открывают свои действия женские гимназии О.Г. Шольп (Жуковского, № 39), В.И. Гольдин-Абезгуз (Жуковского, № 22), А.И. Малиновской (Жуковского, № 34), женское коммерческое училище Е.А. Бухтеевой (Жуковского, № 15), женское профессиональное училище второго разряда М.И. Глазер-Дзюбин (Жуковского, № 13), городское начальное училище № 26 (Жуковского, № 40), зубоврачебная школа доктора И.И. Марголина (Жуковского, № 30) и т. д. Почтовая улица становится прямо-таки компактным учебным городком. Что же из этого следует? Верно, "следует шить сарафаны и легкие платья из ситца"! Обилие гимназисток обусловило открытие поблизости большей части торговых заведений, занимающихся реализацией детского готового платья, в том числе — форменного, гимназического. Лучшие в городе девичьи наряды можно было приобрести или заказать в салонах Ш. Бирфирер (Жуковского, № 40), М. Вайсбанд (Жуковского, № 3), И. Найер (Жуковского, № 36). Крупная торговля на Александровском проспекте была сосредоточена в близлежащих строениях, но не в Покровском и Авчинниковском переулках. "Перейдя Почтовую улицу на Александровский бульвар, — пишет современник, — мы не обращаем внимания на первый квартал, потому что в нем нет порядочных магазинов. Но, пройдя Почтовую улицу, видим налево Покровскую церковь. По левую сторону стоит громадное здание, принадлежащее братьям Авчинниковым; в нижней части его расположено много магазинов..." Исторически сложилось так, что близ старой Покровской церкви сконцентрировался элитарный торговый центр, состоящий из так называемых Авчинниковских, немецких и караимских рядов. Здесь были суконные, одеяльные, полотняные, кожевенные магазины, табачная торговля Криона, "универсамы" Цорна, Ичаджика и Бродского, Эгиза, Бармаса, Мангуби, Гальперина и Балтера, склад офицерских вещей, парчовых изделий и церковных облачений Токарева и др. Так, у Цорна появились первые швейные машинки, велосипеды, все новинки по части освещения и огнетушения, репродукции шедевров живописи, уникальный фарфор, хрусталь и проч. На фоне торговли предметами роскоши блекли и меркли мелочные лавчонки и забегаловки соседних переулков и примыкающих домостроений. Впоследствии, когда крупные торговые центры переместились на Дерибасовскую, консервативных предпринимателей с Александровского проспекта, торговавших по старинке, местные нувориши стали презрительно именовать "старобазарцами". Трехэтажный дом по Жуковского, № 33 (в позапрошлом столетии он носил № 31) принадлежал семейству Вургафт (Вургафтман). По поводу "двойной фамилии" наблюдается некоторая путаница. Дело в том, что в числе домовладельцев Почтовой был и другой Вургафт, Борис Маркович, владевший тоже трех-этажным зданием, под № 34, расположенным почти напротив. В 1876 году в доме № 31, на углу Почтовой и Покровского переулка, купец Иоахим Тарнополь открыл фабрику для ручного печатания бумажных обоев. Узор гравировали на специальных набивных досках, на которые затем накатывалась краска, после чего доски накладывались на бумагу. Впоследствии технология производства шпалер усовершенствовалась, и ручной труд заменили машины. Несколько лет спустя фабрика переместилась на Канатную, а в начале XX века "выставочный салон братьев Тарнополь" помещался в одном из двух оригинальных магазинов, расположенных симметрично по обе стороны католического храма на Екатерининской. Рядом со складом братьев Тарнополь помещалась писчебумажная торговля Якова Ферштера, здесь реализовались конторские и копировальные книги, тетради, письменные и чертежные принадлежности. Обои столичного производства продавались, между прочим, в складе Д. Селецкого и Н. Базилина на углу Александровского проспекта и Почтовой. В первой половине 1910-х годов число совладельцев 33-го дома на Почтовой улице точному учету не поддается. Во-первых, среди них — сами Вургафтманы: Давид, Яков и Абрам. А кроме того, еще и семья Липец, состоявшая, как минимум, из четырех человек. При подобном коллективном владении, извините за выражение, коммунальный бардак неизбежен. Впрочем, есть в истории дома и светлые пятна — скажем, то время, когда он приютил одесский шахматно-шашечный клуб, знавший Анатолия Карпова, Ефима Геллера и других выдающихся гроссмейстеров. Но речь пойдет о другом позитивном эпизоде. Первобытная "хлебная история" Почтовой улицы оказала характерное воздействие на формирование ее последующей физиономии. Да, ее хлебные магазины приказали долго жить. Однако сохранилась издавна процветавшая здесь торговля сельскохозяйственным оборудованием, продукцией машиностроительных, механических, литейных и прочих "железных предприятий". Ни на одной из одесских улиц не было столь мощного скопления предприятий по торговле инновационным механическим оборудованием. Возьмем, к примеру, двигатели и моторы. Перечислим базировавшиеся на улице Жуковского представительства и отделения. "Аванс", Америка — дом № 15, "Альфа Нобель" — дом № 9, "Бадения", Вейнгейм — в № 16, "Юолиндер", Швеция — № 15, "Бриглеб", Гота — № 15, "Вольф", Магдебург — № 28, Герлацкого завода — № 15, "Кеймо и компания", Лилитт — № 12, Коломенских машиностроительных заводов — № 15, "Отто-Дейтц" — № 33, "Саксенверк", Нидерселиц — № 12. Торговля той же продукцией осуществлялась по той же улице, в домах №№ 9, 14, 15, 29, 33 и 36. В № 33 находилось представительство всемирно известной фирмы — акционерного общества завода двигателей "Отто-Дейтц", выпускавшего "нефтяные двигатели по принципу Дизеля, газогенераторные, керосиновые и другие". Двигатели от "Отто-Дейтц" правомерно было назвать универсальными, ибо они использовались на фабриках, заводах, в мастерских, на мельницах, электростанциях и проч. К 1914 году АО поставило на рынок порядка 120 тысяч двигателей мощностью от 0,5 до 2000 лошадиных сил. На I Всероссийской мукомольной выставке 1909 года в Санкт-Петербурге фирме была присуждена высшая награда — большая золотая медаль. После чего "Отто-Дейтц" поставил в Россию около 7000 двигателей. Представителем фирмы в Одессе, обретавшимся здесь же, на Жуковского, № 33, был предприниматель К. Винанд. Столь же славен в данной отрасли промышленности и дом по Жуковского, № 10. Здесь помещалось фабричное отделение авторитетной фирмы Ж.И. Кейса. В ассортименте предлагались "нефтяные тракторы, паровые самоходы, локомобили, молотилки, паровые катки, кукурузные молотилки, паровые плуги, прессы для сена и соломы, воздушные элеваторы" и прочее. Но что пользовалось наибольшим спросом, так это автомобили. Товарищество Ж.И. Кейса успешно реализовало автомобили "Мулаг" и "Кейс", здесь же находилась мастерская по их ремонту, обслуживанию, замене шин. Автомобильным бизнесом занимался одесский представитель фирмы, известный предприниматель и знаток инженерного дела Сергей Иванович Филиппов. Автомобили и автофургоны "Форд", автомобили и автобусы "Уайт" плюс грузовики "Грамм" реализовал "представитель для юга России А.И. Гомберг" через офис опять-таки по улице Жуковского, № 19. Для полноты картины заметим, что на улице Жуковского (Почтовой) насыщенная промышленная торговля была представлена, кроме всего прочего, электротехническими товарами (магазин Н.А. Корсака в доме № 42), зеркалами (инженер И.С. Рабинович — дом № 23), ситами (крупнейшая в городе торговля проволочно-гвоздичного Киевского завода, дом № 12), лампами всех типов (И. Собецкий, А. Пишаевский, П. Кузьминский, дом Шполянского, № 21), музыкальными инструментами (С. Эмерих, дом № 31), дезинфекционными аппаратами (магазины в домах №№ 15, 20 и 36), винами (В. Зейлингер — в доме № 37, И. Бауэр — в доме № 45), аптекарскими материалами (Лемме и Кронштейн, дом № 18) и др. Упоминавшийся двухэтажный дом № 10 в эти годы принадлежал двум владелицам: Анне Константиновне Шапошниковой и Александре Михайловне Каретниковой. Судя по всему, первая из них — дочь известного гласного Одесской городской думы и прочая, и прочая Константина Александровича Шапошникова, а вторая — явно ее родственница. И в самом деле, обе дамы совместно владеют не только этим домом, но и другими: по Полицейской (Кондратенко), №№ 15 и 28. А.К. Шапошниковой, кроме того, принадлежат дома на Старорезничной, №№ 96 и 118, а также дом на Даче Ковалевского. Из всего этого следует, что домовладелицы сдавали свою недвижимость в аренду, в том числе — отделению фирмы Ж.И. Кейса. Накануне революции улица Жуковского приобрела определенный лоск и выгодно отличалась от менее престижных параллельных — Еврейской, Успенской и др. Преобладали довольно изящные трехэтажные доходные дома. Самыми "высотными" были дома С.В. Шестопала, Ш.М. Чернигова (известного архитектора) и Э.Л. Паппе, № 28, на углу Екатерининской, против Почтового ведомства, С.Т. Райх, № 22, на углу Ришельевской, дом М.Г. Гринберга, № 19, где помещался принадлежавший ему же с давних пор огромный мебельно-зеркальный магазин, на другом углу того же перекрестка. До настоящего времени сохранились типологические двухэтажные дома первой половины XIX столетия: № 30 (Китовера, охраняемый памятник архитектуры), в 1910-х годах принадлежавший Е.К. Писпас, №№ 42 и 47 (второй охраняется) — Г.Л. Овсянико-Куликовского. Отметим комплекс, которым владел Дмитриевский Херсонско-Одесский епархиальный дом, № 38, близ Александровского проспекта, а также другой — прежнего Государственного банка, № 11 (1880 — 1881; архитектор В.Ф. Маас; охраняется). Весьма колоритен стоящий как бы в борту Левашевского спуска дом Анны Дмитриевны Дорос, № 7, с элегантным мансардным третьим этажом. Образец "допотопной" архитектуры — столь же живописное, сколь и ветхое одноэтажное строение дома № 45, принадлежавшего небезызвестному в свое время семейству Халайджогло. Почти в первозданном виде дожили до нашего времени многочисленные трехэтажные доходные дома второй половины позапрошлого века. Скажем, почти целый квартал по нечетной стороне, по соседству с домом Вургафтмана: это № 31, бывший М.И. Варшавского, № 29, бывший М.Г. Бодаревской, № 27, бывший А.А. Залужного (творение А.И. Бернардацци, 1887; охраняется), где помещались гостиницы и меблированные комнаты. Кроме того, это, скажем, дом Л.С. Карповой, № 23, три трехэтажных здания в квартале между Канатной и Левашевским спуском — Р.О. Калихман, № 2, Х.И. Мировского и М.А. Магенера, № 4, Э.А. Вассермана и М.И. Спектор-Спивак, № 6. В реестре объектов культурного наследия также значатся дома: Атлас, № 14, середины позапрошлого века; № 20, Скальковского (выдающегося историка и статистика), 1846, архитектор И.Б Скудиери; № 21, Шполянского, середины XIX столетия; № 26/28, Кроне, начала прошлого века; № 32, Параскевы, того же времени и несколько других. К сожалению, многие примечательные строения, в том числе и упомянутые (№№ 7, 42, 45 и др.), в список охраняемых памятников не включены. Из заметных, но не сохранившихся строений отметим колоссальный дом А.М. Бродского (этой фамилии ошибочно приписывают причастность к одноименной синагоге, располагавшейся почти напротив; и, между прочим, Бродский завещал это свое домостроение Еврейскому обществу города Одесса, но лишь по смерти супруги, Е.И. Бродской, каковая благополучно дожила до смутного времени, и, стало быть, дом национализировали вовсе не по этническому признаку), № 17, на углу Ришельевской, где ныне не менее гигантская "сталинка", построенная в 1951 году. На месте престижных домов А.Л. Вассал (№ 1) и Г.М. Левенсон (№ 3) — пятиэтажный образец "городской промышленной архитектуры" со сдвоенной нумерацией, №№ 1 — 3. Территорию домов М.С. Попандопуло (бывший Теребенникова), № 35, и Х.И. Жалковского, № 37, теперь занимает 119-я школа. ------------------------------------------------------------------- Олег ГУБАРЬ. Любимым местом игр дворовой детворы были развалки. Что это такое? Да, придется объяснить, ибо понятие это, слава Богу, практически исчезло из обихода. Итак: развалка - это разрушенный бомбой или снарядом дом. Короче, остатки стен и груды камней, под которыми всегда можно найти что-то необыкновенное. Ближайших развалок в окрестностях нашего дома было две. Одна - на месте нынешнего дома по Жуковского, 12, другая - прямо напротив нашего седьмого номера, сейчас там дом № 8 по улице Жуковского. Помимо географической близости, развалка в восьмом номере была много привлекательней еще и в археологическом плане. Ходили легенды, что во время войны там были немецкий штаб и бомбоубежище. Не знаю, правда ли это, но находки, сделанные там, сильно затмевали находки, сделанные в № 12. Например, каски, кинжалы, даже ордена в изобилии водились на нашей развалке. Орденов мы нашли целый ящик! Вот было удовольствие класть их на рельсы трамвая № 23, ходившего рядом, на Канатной. Родители почему-то были против наших археологических изысканий, но кто удержит семилетнего пацана во дворе, если Талька Баранов из подъезда только вчера нашел почти целый пистолет "вальтер"? В общем, развалка так и кишела ребятней и довольно взрослыми ребятами, а направление изысканий все смещалось и смещалось вглубь, под дом. Не помню уже, кто первый прорыл лаз в подвалы. Помню только, что после этого население двора неслыханно обогатилось. Из подвалов начало поступать оружие! Еще несколько дней назад за Талькин сломанный "вальтер" отдавали десять рублей деньгами и школьные завтраки за целый месяц. А теперь даже самая захудалая девчонка была вооружена почище Маты Хари. Вечная игра "в войну" натурализовалась до предела. Даже без патронов вооружение противоборствующих сторон было впечатляющим. А ведь кое у кого имелись и патроны... Не знаю, чем бы это закончилось в итоге, но последней находкой стал ящик с запалами от гранат. Всё детское население двора собралось под мостом наблюдать, как старшие ребята станут разбивать запал молотком. Запал - это, конечно, не граната. И то хорошо. Ибо целым после взрыва не ушел почти никто. Лично мне осколок пробил пальтишко, хоть и был я на приличном расстоянии от места "действия". Бабушка, искавшая меня довольно долго, наконец, обнаружила внука в первых рядах наблюдавших за процессом и потащила меня домой. Я ревел и вырывался. Приостановившие процесс на время появления бабушки, ребята продолжили начатое дело. И "успешно" завершили его взрывом. Худшего не произошло, но имелось с десяток раненых. Произошедшее повлекло за собой невиданные репрессии. Серия обысков в подвалах и на чердаках явила такие находки, что озадачились даже видавшие виды фронтовики. Наши арсеналы утопили в дворовом туалете, а на посещение развалки был наложен окончательный запрет. Вскоре ее окружили колючей проволокой, привезли пленных немцев и румын. А из развалки вырос красивый дом. Это сейчас ворота дома № 7 сделаны из железа. А во времена моего детства ворота были толстые, деревянные. Ровно в полночь они закрывались на засов, и все желающие попасть домой вынуждены были звонить в звонок, расположенный слева от ворот. Там и надпись имелась: "Звонок к дворнику". Через некоторое время выходил дворник дядя Федя, отпирал, получал за это рубль и удалялся ждать следующего клиента. Судя по всему, такой приработок дяде Феде нравился. Со временем он пришел к мысли, что временной промежуток с двенадцати ночи до шести утра следует несколько расширить, ибо это положительно скажется на доходах. Время закрытия ворот стало неуклонно изменяться. Сперва ворота закрывались в без четверти двенадцать. Прошло! Потом в без двадцати, в половину- Эффект это дало, но не столь ожидаемый. Тогда дядя Федя, в виде эксперимента, закрыл ворота в одиннадцать. Тогда-то и произошло событие, давшее толчок к тому, о чем и будет тут рассказано. Следует только заметить, что плата рубль за вход была не обязательной. Открывать ворота для задержавшихся заполночь являлось обязанностью дворника, а рублевая бумажка выдавалась ему как бы в благодарность за беспокойство. Собственно, и не платить было рискованно, ибо дядя Федя был известен тесными связями с участковым и прочими "теми, кому надо", и вообще, как я теперь понимаю, был стукачом... Но вернемся в тот вечер, когда дворник запер ворота в одиннадцать. Многие и многие, придя домой из кино или из гостей, стали жертвами этого своеобразного рэкета. И надо же такому случиться, что в числе прочих оказалась семья моего дворового приятеля. Надо сказать, что материальное положение многих жильцов дома было довольно скудным и раздача рублей, тем более ни за что, в семейный бюджет не укладывалась. Папа моего приятеля попытался уклониться от уплаты дани, мотивируя это тем, что час еще ранний. Но дворник увещеваниям не внял и удалился, сообщив, что откроет ворота только после уплаты злополучного рубля. Семья из четырех человек - мама, папа моего приятеля и его же малолетняя сестра - осталась на улице. Ночь была далеко не теплой, увы, так что пришлось отдавать дань. История наделала много шума, но никаких мер к зарвавшемуся кровососу принято не было. Взрослые, вынужден это констатировать, дворника побаивались. Тогда сотворение справедливости взяли на себя мы, детвора. Собравшись на голубятне, устроили военный совет, единственной повесткой которого значилось: "Как насолить дяде Феде?". Надо сказать, что идея, пришедшая к нам в голову, была проста до гениальности. Для воплощения этой идеи всего-то и требовалось, что два проводка, две иголки и- некоторое умение. Но умельцы в нашем дворе водились во множестве. Итак, к каждому проводку приматывается иголка - это первое. Каждая иголка втыкается в провод, ведущий к звонку дворника. Стоит соединить концы, как цепь замыкается и этот самый звонок звенит. В случае тревоги выдернуть иголки можно за доли секунды. Оба провода провели на балкон к Эдику Брейтбургу, расположенный как раз над воротами. К сожалению, наблюдать за развязкой этой истории смогли далеко не все, ибо час-то был поздний, и родители загнали нас спать. Но окна братьев Барановых, Коли Чучи и толстой Нельки выходили на улицу, так что свидетелей хватило. Все изложенное ниже привожу именно по рассказам очевидцев. Дядя Федя закрыл ворота примерно в полдвенадцатого. Минут через десять раздался звонок. Дядя Федя открыл ворота, впустил жильцов и отправился в дворницкую, обогащенный на рубль. Минут через пять - новый звонок. Дворник пошел отпирать, а за воротами - никого! Досадливо сплюнув, он отправился восвояси, но не успел дойти до дворницкой, как последовал новый звонок. Он отправился отпирать. И снова никого! Внятно ругаясь, дядя Федя выглянул на улицу, но и она была пуста. Дядя Федя не отправился в дворницкую, а притаился за воротами. Стояла тишина, которую принято называть ночной. Постояв так с полчаса, дворник пошел все-таки домой. Вошел, зажег свет и- звонок! Перескакивая через ступени, понесся он к воротам, потрясая прихваченной клюкой. Ни-ко-го! Звуки, вырывавшиеся из дворниковой глотки, оказались бы непереводимыми даже для дворового ханыги Пети. Тогда дядя Федя, вооружившись палкой, устроил засаду. Время шло, а за воротами - никого. Дворник, устав от ожидания, снова пустился в обратный путь. Пришел домой и -- ну, сами понимаете. Дядя Федя понесся к воротам, потрясая дубиной. За воротами кто-то был! Торжествуя, он отпер ворота и набросился на пришельцев. Но это оказались вполне мирные жильцы, вернувшиеся запоздно из гостей. Прежде чем недоразумение выяснилось, звонящая сторона понесла некоторые потери. Правда, потом понес потери и дядя Федя. Мало того что он не получил рубль, а получил по морде! На улице в четвертом часу ночи разгорелся невиданный скандал, разбудивший многих и многих, что само по себе расширило границы скандала, возведя его в ранг общедворового. Но время было позднее, и скандал через полчаса как-то затих. Дома дядю Федю ждал очередной звонок! Отпирать он не пошел, чем вызвал очередное "стихийное бедствие", ибо жаждущие попасть домой были многочисленны и не совсем трезвы. Надо сказать, что к тому времени проводки были давно выдернуты, а Эдик Брейтбург лежал в кровати и даже пытался уснуть. Как-то все-таки эта страшная для дворника ночь закончилась. Он даже почти успокоился. Но чем ближе был вечер, тем беспокойней и беспокойней становился дядя Федя. Ни в одиннадцать, ни в полдвенадцатого ворота он не запер. Не запер и в полночь. Жильцы, пришедшие домой в начале первого и мысленно простившиеся с рублем, были приятно удивлены открытыми воротами. Дядя Федя стоял неподалеку, настороженный и неприступный. Ближе к часу он все-таки ворота запер, но принес из дому стул и устроился рядом. Ничего не происходило, и дядя Федя пошел спать. Раза два его еще поднимали, но абсолютно по делу. Дядя Федя отпирал ворота, но рубли больше не вымогал. Впрочем, брал, если протягивали. Так было и в последующие дни. Так стало уже навсегда. И всем это понравилось. ::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: Александр Бирштейн |
